Социально-экономический потенциал архитектурного наследия Ташкента

 

     Йенс Йордан изучал архитектуру и градостроительное проектирование в Берлинском Техничес­ком университете и Самаркандском государственном архитектурно-строительном институте (СамГАСИ), в 2007 г. защитил дипломную работу по теме «Традиционные махалли в Самарканде» в сотрудничестве с Семинаром по центрально-азиатским исследованиям Берлинского университета имени Гумбольдта. Является обладателем различных стипендий для проведения научно-исследовательских работ, главным образом в г. Самарканд до 2010 года. Начиная с 2008 г. – научный сот­рудник на кафедре «Охрана памятников и проектирование» Дрезденского Технического университета, с 2012 г. – координатор Узбекско-Германского центра архитектуры и строительства. Осуществляет преподавательскую деятельность и научное руководство магистерскими работами в Ташкенте. С 2017 г. – координатор проекта по переподготовке кадров «Топография памятников Ташкента – передача знаний в области культурологических методов и компетенций» и научный сотрудник кафедры «Консервация архитектурного наследия и история архитектуры» Университета Баухаус в г. Веймаре. Йенс Йордан – автор публикаций и лекций об архитектурно-культурном наследии Узбекистана, член Международного совета по сохранению памятников (ICOMOS).
     Предлагаем читателям статью Й. Йордана об архитектурном наследии Ташкента.

 

 

     В настоящий момент значительная часть строительного фонда в Ташкенте разрушена, независимо от его ценности для настоящего или будущего общества. При этом речь идёт не только об идейной ценности, но и однозначно об экономическом потенциале, и это можно мгновенно увидеть, взглянув на мировые тенденции развития. Глобальная конкуренция между городами в XXI в. следует иным правилам, чем те, которые можно было бы представить себе ещё лет 30 назад: в центре внимания сегодня находится человек с его потребностями и требованиями, например, к образованию, устойчивости и культурному развитию. Эти факторы стали определяющими в привлечении наиболее одарённых выпускников и, таким образом, содействии более обширному экономическому развитию. Ведь выпускники – это именно те, кто очень чутко реагирует на изменения в окружающем их мире и нередко эмигрируют за рубеж.

     В начале 1990-х годов Узбекистан сосредоточил свои усилия на новой концепции государства и в соответствии с этим определил направление своей политики в области сохранения памяти о прошлом. Однако с закрытием Института консервации и реставрации памятников, а также маргинализацией государственных органов по охране памятников также были утрачены ресурсы, необходимые для того, чтобы после установления собственной государственности обеспечить желательную диверсификацию понимания того, что является памятником. За последние несколько лет медленно, но верно пробивается осознание того, что наряду с национальным героем Амиром Темуром стране есть, что показать, однако повсеместно не хватает систем профессионального управления, и большей частью всё ещё недостаёт понимания того, что же это такое «культурное наследие». Для этого необходимо лишь заглянуть в доступные в режиме онлайн материалы Центра Всемирного наследия ЮНЕСКО, где отчасти уже 20 лет повторяются указания на то, что, например, для Самарканда необходимо внедрить систему управления наследием. Имевшее место отстранение от всемирного процесса познания и дальнейшего развития в области ухода за памятниками показывает теперь, спустя вот уже 30 лет, свои последствия: уже сама попытка разъяснения того, что при подготовке кадров в области охраны памятников речь идёт о чём-то большем, чем только о техническом ноу-хау по репродуцированию глазурованных плиток, порой может вызвать значительное недоумение. Концепции, отстаиваемые сегодня многими руководителями о том, чем является или не является памятник или сфера охраны памятников, опираются при этом большей частью на личное эстетическое восприятие, нежели на научную базу.

     Также до сих пор практически отсутствует дальнейшее идейное развитие в вопросе туризма в традиционных городах. В виде концепции это можно увидеть в проектах периода Советского Союза, которые были разработаны, например, для Самарканда: кварталы старого города с их домами с внутренними дворами к югу от площади Регистан подлежало заменить туристическим комплексом громадных размеров, чтобы содействовать массовому туризму, сосредоточенному на средневековых монументах. В международном дискурсе, напротив, самое позднее – начиная с конца 1990-х гг., как нечто равноценное, наряду с этими монументальным памятниками архитектуры рассматривается сообщество жителей, населяющих территорию вокруг памятников, с их живыми традициями и отчасти богато оформленными жилыми домами. Однако недавние меры по преобразованиям в гг. Шахрисабз и Хива всё еще основываются на концепциях, которые в международном контексте утратили свою актуальность.

     При этом в конце 2000-х гг., в т. ч. и среди политиков Узбекистана, пришло осознание того, что передача знаний крайне необходима. Постановлением Кабинета Министров в 2012 г. было решено, что в виде эксперимента в 2013–2015 гг. консорциумом из четырёх авторитетных университетов Германии и двух вузов Узбекистана будет предложено обу­чение в магистратуре по направлению «Сохранение памятников архитектуры» и «Охрана памятников». Однако после успешного завершения обучения и защиты нескольких перс­пективных дип­ломных работ ни один из выпускников не смог привнести свои знания в области охраны памятников в Узбекистане, поскольку обещанные в самом начале рабочие места так и не были созданы. Соответственно, с 2015 г. узбекс­кая сторона больше не выразила желания продолжать подготовку кадров. Однако то, насколько насущной была необходимость продолжения работ, начатых в 1980-х гг. и прек­ращённых с обретением независимости, де­монстрирует в настоящий момент крупномасштабное разрушение ланд­шафта памятников, находящихся под угрозой исчезновения. Своевременно не были исследованы, описаны и переданы знания о сокрытых в этом ландшафте ценностях и, тем самым, об их социально-экономическом потенциале.

     Задача охраны памятников заключается не в том, чтобы законсервировать целый город или не допус­тить изменений. Напротив, вызов состоит в том, чтобы выбрать значимые экспонаты и городские пространства на основе научных методов. Сохранение свидетельств собственного прошлого играет особую роль и в модернизирующихся об­ществах: как места идентификации в глобализирующемся и быстро меняющемся окружающем мире, они предлагают людям пространство для самоутверждения, а также ориентир собственного происхождения и истории своей жизни. Также они являются невоспроизводимым ресурсом для будущего развития, играя роль части коллективной памяти и для будущих поколений.
     В сегодняшнем плюралистичес­ком понимании памятников большое значение придаётся жилым домам как хранилищам знаний. Так, например, в них хранится важная информация о жизни людей во время строительства, а также свидетельства архитектурных традиций и ремес­ленного мастерства. Качество таких ремесленных работ во внутреннем убранстве, как, например, паркетные полы из цельной древесины или богато оформленные изразцовые печи, и сегодня может быть воспроизведено лишь со значительными затратами, поскольку их давно уже заменила недорогая имитация типа прессованного картона с печатной текстурой (ламинат). Ценные жилые до­ма в Ташкенте можно обнаружить, к примеру, в городском квадранте вок­руг центральной части города, от ул. Лашкарбеги через ул. Махатма Ганди до Паркентской улицы. Сох­ранив­шиеся здесь офицерские дома колониальной державы иллюстрируют элементы классицизма и «югендстиля», накладывая свой отпечаток на улицы этих кварталов и придавая этой части города особую и неповторимую атмосферу.

 

 

ПОСЛАТЬ ДРУГУ

 ПЕЧАТЬ

Интервью